"Допровожался": семье репрессированного немца и якутской сироты вручили медаль за верность
Реальная удивительная история за Полярным кругом Якутии.
Удивительная пара познакомилась за Полярным кругом. Они прожили вместе 40 лет, за которые, как сами признаются, "случалось всякое"
Андрей Францевич Янцен родился в немецкой колонии на Дальнем Востоке в семье репрессированных российских немцев, которые прибыли в Россию еще во времена Екатерины II. Елизавета Николаевна Демьянова — хрупкая якутская девушка-сирота, которая в четыре года осталась без родителей и воспитывалась у бабушки. Они познакомились по воле судьбы за две тысячи километров от Якутска, за Полярным кругом, в Оленекском районе, в труднодоступном селе Эйик в 550 км от райцентра Оленька, куда он приехал в поисках северной романтики, а она — по распределению.
Дедушка Андрей Янцен рассказывает на якутском языке, как готовить холодец
Именно там, за Полярным кругом, куда лишь изредка летают самолеты, у них зародилась любовь. Как вспоминает Елизавета Янцен, с первого взгляда Андрей Францевич ей совершенно не понравился: "Мне сказали, что приедет молодой человек устраиваться к нам на работу, в сельский клуб, где я работала заведующей. Поехала его встречать в аэропорт. Это было зимой — холодно, ветер. Приземлился самолет, выходит оттуда длинный худой парень, я посмотрела и подумала: "Господи, красный как помидор". Но при этом он очень широко и душевно улыбался, на все тридцать два зуба", — смеется Елизавета Николаевна.
"Помню, мы устраивали в клубе празднование 8 Марта. В тот день осмелился впервые пригласить ее на танец. Когда объявили белый танец, я пошел к ней и попросил повальсировать со мной, потом проводил до дома. А осенью мы уже поженились", — вспоминает Андрей Янцен.
"Допровожался", — смеется жена.
"Весь скот забили, чтобы дать детям образование"
В мире и согласии они живут уже 40 лет. Родили семерых детей, воспитывают 18 внуков. В этом году были удостоены российской награды "За любовь и верность".
"Я до сих пор без памяти ее люблю. Со временем любовь принимает другие формы: вначале любишь ее, с появлением детей любишь ее в детях, а затем любовь передается внукам. Чувства крепнут каждый раз, порознь нам никак", — уверенно говорит муж.
"Несмотря на все трудности в 90-е годы и потом, когда дети были студентами, мы всегда преодолевали все сложности вместе. Многие люди говорили: зачем рожать так много детей? Отдайте кому-нибудь на воспитание… Но я сама выросла без родителей, поэтому прекрасно знаю, что такое быть лишенной материнской ласки и отцовского участия. Поэтому никаких мыслей об аборте не было. Дети — это счастье, если Бог дал, значит, так надо. Всех поставили на ноги, всем дали образование", — рассказывает жена.
Со временем любовь принимает другие формы: вначале любишь ее, с появлением детей любишь ее в детях, а затем любовь передается внукам. Чувства крепнут каждый раз, порознь нам никак.
"В 90-е годы, когда произошел развал Союза, дети были маленькими, начались трудности с продовольствием, зарплату не платили по полгода. Но мы работали не покладая рук, было очень тяжело. Оптимизма не теряли, лишь бы у детей все было хорошо, старались каждому дать образование. Когда они поступали в университет, весь свой скот забили, чтобы дать детям образование. Они тоже, конечно, страдали в городе, но держались друг за друга, помогали. Удерживала мысль, что может быть еще хуже", — продолжает муж.
"До того объякутился, что забыл свой родной немецкий"
В семье, конечно, не всегда царит спокойствие. Случается, что ссор не избежать.
"Но самое главное — это уважение. Когда уважаешь и любишь человека, можно пойти на уступки, не отстаивать свою правоту. Не любил бы, не стал бы мириться. Два разных человека, два разных характера — можно всю жизнь притираться", — говорит Андрей Францевич.
Несмотря на то что Андрей Францевич родился в спецколонии для репрессированных немцев в Верхнебуреенском районе Хабаровского края, куда его родителей сослали в 1938 году, он говорит, что никогда во взрослой жизни в Якутии не испытывал проблем во взаимоотношениях с людьми.
"Мои родители — репрессированные немцы, у которых забрали хозяйство и репрессировали с плодородных земель на Дальний Восток. После смерти Сталина они были реабилитированы в 1956 году, но тем, кто жил в колонии (Чегдомын. — Прим. ТАСС), не сказали об этом. И они жили до 1960 года в колониях в неведении, без паспортов, документов. Потом, когда поняли, что никто их не охраняет, стали разбегаться. Родители переехали на родину матери в Алтайский край. Нас, родных братьев и сестер, девятеро: шесть девчат и трое парней. До сих пор живы восемь родных братьев и сестер. Все на маминой родине в России, в Алтайском крае. Я приехал в Якутию за романтикой. Якуты сами по себе очень лояльный народ. Язык выучил за один год и до того объякутился, что забыл свой родной немецкий язык, даже во сне сейчас разговариваю по-якутски. Когда пытаюсь говорить по-немецки, половина слов — якутские", — смеется немец.
"Поначалу многие удивлялись: стоит почти двухметровый светловолосый немец и свободно разговаривает по-якутски. Это, конечно, в то время было диковинкой. А сейчас никого уже не удивить", — говорит он.
По словам Андрея Янцена, родители всю жизнь разговаривали на старопрусском языке. "Они толком даже русский язык-то не знали. Но, к сожалению, я свой язык и культуру детям не передал. Они уже якуты. А так как у нас с женой пять дочерей и лишь двое младших сыновей, то у меня только пока один внук — носитель моей фамилии. Но в будущем, думаю, будет больше, младшему сыну всего 24 года, он пока не женат", — с надеждой в голосе говорит Андрей Францевич.
"Дети ругают нас, что внуков сильно балуем"
Говоря про детей, оба родителя признаются, что очень боялись за их будущее.
"Основная нагрузка, конечно, лежала на матери. Она с ними проводила большую часть времени. Это благодаря ей они стали такими сплоченными и дружными", — говорит глава семейства.
"Так как у нас пятеро девчат, я всегда за них очень боялась, поэтому воспитывала в строгости. Не дай бог опоздают на пять минут, сразу папу отправляла за ними. И всегда расспрашивала: что случилось, почему опоздали. А мальчишки, они же мальчишки, наоборот, не сильно за них волновались. До сих пор старшая дочка в ответе за своих братьев и сестер — каждый день звонит нам и отчитывается, кто, где, что и как. Если она не звонит, то сами ей звоним и ругаем, почему не сообщает, какие новости у братьев и сестер", — смеется Елизавета.
Из 18 внуков самому младшему три годика, а старшей внучке 18 лет — студентка-первокурсница.
"Летом все собираемся у нас в деревне. Я не люблю город, вечная суета, шум-гам. В деревне спокойно и размеренно. Каждые каникулы внуки приезжают к нам, бывает, что 30 человек собирается у нас дома. Зимой — подледная рыбалка, летом — ягоды, грибы. Всегда есть чем заняться. Не успеют дети и внуки разъехаться, как тут же начинаем по ним скучать. Дети ругают нас, что внуков сильно балуем, к ним мы не так строги, как в свое время к детям. Внуки смягчили наше сердце", — с любовью в голосе признается бабушка.
Сейчас семья Янцен живет в 250 км от Якутска — в Чурапчинском районе Якутии, в селе Арылах, где численность населения чуть более 300 человек.
