Европа начинается в Якутии

На традиционном открытом заседании жюри, которое стало фирменным знаком выборгского фестиваля "Окно в Европу", его президент Армен Николаевич Медведев заметил, что "фестиваль - это не только конкурс, это срез, который позволяет увидеть состояние российского кино, своего рода прогноз погоды на завтра".

Прогноз на завтра выглядит обнадеживающим благодаря документальным картинам. И, конечно, фильму Карена Геворкяна "Вся наша надежда" (он был показан в программе "Мастера"), неожиданному мощному возвращению к кино большого стиля, остро социальному кино, которое заставляет вспомнить и фильмы Довженко, и "Окраину" Петра Луцика, а при желании - картины Анджея Вайды. Будем надеяться, что у этого фильма, единственного, после которого зал "Выборг паласа" рукоплескал стоя, есть прокатное будущее.

Но фестиваль все же прежде всего конкурс. И несмотря на то, что жюри конкурса игрового кино во главе с Сергеем Урсуляком было в финале сурово (Урсуляк даже пошутил, что жюри хотело дать приз за операторскую работу Владимиру Мукасею, который снимал "Берегись автомобиля", благо кадры из этого фильма мелькнули в одном из конкурсных фильмов), оно все же вручило главный приз. Напомню, что в прошлом году жюри во главе со Светланой Проскуриной не нашло достойного претендента на главный приз.

Фаворитом игрового конкурса "Осенние премьеры" нынешнего года стал дебютный фильм Татьяны Эверстовой "Его дочь", который пленил сердца членов жюри (от них - аж два приза, главный и специальный - с формулировкой "за чистоту и глубину авторского высказывания"), киноведов и кинокритиков (их гильдия отметила фильм дипломом), и зрителей (6-е место в рейтинге зрителей фестиваля с 8,12 баллами из 10 возможных).

Это можно было бы объяснить экзотикой снятого материала - все же не каждый день мы видим, как в якутском селе зимним утром в 6 утра будят малышку, чтобы в 48-градусный мороз отвезти ее на санках в школу. Можно - попаданием в модный фестивальный тренд этнического кино, представляющего взгляд, отличный от европейского. Но собственно экзотики в фильме не так уж много - пожалуй, ее и нет, кроме того первого эпизода сборов в школу. Да и то он скорее отмечает место и время действия - Якутия, советское время. Впрочем, и этнические мотивы акцентируются очень сдержанно - если сравнивать, допустим, с фильмами Алексея Федорченко, где этнические обряды, снятые подробно, становятся основой мифологизации современной жизни в "Овсянках", "Женах луговых мари". В картине же Татьяны Эверстовой даже эпизод лечения "по-якутски" заболевшего ребенка показан опосредованно, через жесты девочки, подглядывающей через замочную скважину за действиями своей бабушки и повторяющей ее жесты. Эта сдержанность понятна - для режиссера, как и для рассказчицы, чей голос мы слышим за кадром, тот круг каждодневной жизни с бабушкой и дедушкой драгоценен как воспоминания о детстве, согретом любовью и мудростью стариков "из Алааса". Их предки жили у лесного озера, возникшего из-за таяния вечной мерзлоты. И то "давно прошедшее" время предков явно для героев фильма важнее, нежели настоящее, отмеченное вторжением новинки - большого телевизора "Рубин", на экране которого появляется грабитель - в лице Юрия Деточкина из фильма "Берегись, автомобиля!".

Похоже, гораздо существеннее актуального этнического тренда в данном случае традиции мифологического "реализма", например, прозы Чингиза Айтматова. Образы национального космоса в его романах также открывали иную реальность, параллельную официальному миру парадов, речей, газетных передовиц. Разумеется, сравнение не совсем корректно. Не только потому, что дебютантка из Якутии и маститый советский романист - явно в разных весовых категориях. Важнее, что романы Айтматова, как, впрочем, вообще жанр романа - о распаде целостного мира эпоса и мифа. Фильм же "Его дочь", напротив, скорее, бережное воссоздание по детским воспоминаниям ощущения гармонии жизни внутри мифа, для которого и животные, и цветы, и небо, и предки, в том числе умерший отец - живые. Неспешный ритм фильма, тишина как важная часть гармоничного мира, кажется, не обещают драмы. Но сюжет фильма, в сущности, о том, как в этот идеальный мир вторгается смерть: разоряется птичье гнездо, гибнет из-за неосторожности дядя, обречена из-за болезни на убой самая умная корова. Приближение смерти предваряется непременными знаками-предостережениями. Тем не менее финал подчеркнуто не трагичен. Присутствие смерти не может нарушить гармонии мира. А героиня никогда не будет одинокой под небом, которое для нее стало образом невидимого отца, умершего до ее рождения. Иначе говоря, перед нами сюжет традиционного мифа, где круг повседневной жизни плавно расширяется до пространства космоса. А "Его дочь" оказывается дочерью Неба.

Любопытно сравнить фильм Татьяны Эверстовой с картиной "Прикосновение ветра" Ольги Веремеевой и Елены Демидовой. "Прикосновение ветра" как раз ближе к традиции этнографического фильма. Героиня, больная актриса, дни которой сочтены (роль великолепной Юлии Ауг в этом фильме отмечена дипломом жюри), приезжает в Бурятию, чтобы успеть сказать отцу своего ребенка, что у него есть дочь. Его брат, оперный певец, становится проводником в мир буддистского монастыря, дацана, в мир незнакомой культуры. Если в фильме "Его дочь" мир традиционной якутской культуры увиден взглядом человека, выросшего внутри нее, то в "Прикосновении ветра" культура Бурятии предстает как загадочный мир, постепенно открывающийся чужому взгляду европейца. И как мир, дарующий если не исцеление страждущей героине, то надежду на нее.

"Его дочь" - игровой фильм, в котором аутентичность мифа гарантируется фигурой рассказчика. "Прикосновение ветра" соединяет документальные съемки, в том числе актерских проб на роль главной героини и встречи съемочной группы с монахами и ламами Иволгинского дацана, с условным сюжетом игрового фильма. Но грань между "фильмом о фильме" и собственно сюжетом фильма старательно размывается. Обычно этот ход идет в ход (простите за каламбур), когда снимается "кино о кино" (можно вспомнить, к примеру, очень тонкий одноименный фильм Валерия Рубинчика). Но тогда в фокусе внимания, как правило, волшебная маэстрия синематографа. Здесь же и документальные съемки, и игровые выглядят продолжением друг друга. Между ними нет контраста - и те, и другие имеют дело с видимым миром. Зато намечен контраст между простотой, обыденностью этого видимого мира и музыкой. Арии из опер Моцарта, Вагнера и песня Хуго Вольфа на стихи Микеланджело отсылают к мистическому пространству "Волшебной флейты" и "Кольца Нибелунгов". Проводником и в мир оперы, и в буддистскую культуру оказывается один и тот же человек - оперный певец Эдуард Жагбаев, который в фильме выступает под своим именем. Замысел картины, на мой вкус, оказался интереснее воплощения. Тем не менее "Прикосновение ветра" из тех фильмов, к которым хочется вернуться. Хотя бы для того, чтобы проверить верность догадок.

Выбор этих фильмов для фестиваля в Выборге - жест очень в духе европейских фестивалей. В этом смысле "Окно в Европу" оправдывает свое название.

Акцент

Призы конкурса игрового кино "Осенние премьеры" фестиваля "Окно в Европу":

Главный приз получил фильм "Его дочь", режиссер Татьяна Эверстова; ( ЯКУТИЯ )

Специальный приз жюри - "За чистоту и глубину авторского высказывания" достался также Татьяне Эверстовой, режиссеру и сценаристу фильма "Его дочь"; (ЯКУТИЯ)

Специальный приз жюри - оператору Федору Стручеву за фильм "Дизлайк";

Специальный приз жюри - авторам сценария фильма "Суперплохие" Дмитрию Суворову и Василию Ровенскому;

Диплом присужден актрисе Юлии Ауг - за роль в фильме "Прикосновение ветра".